Глава 4. Воспоминания
Они лежали молча, не двигаясь. Рука мужчины покоилась на бедре девушки, в попку ей упирался его член. Член уже обмяк, но она чувствовала его упругость, его горячую, влажную, сочную плоть. Спина девушки прижата к его груди, и она ощущала дыхание, щекотившее ей затылок. Это не было неприятным, скорее наоборот, но…странно. Вот сейчас она, замужняя дама, лежит на ковре рядом со случайным любовником, и плевать ей, что дома дожидается любимый муж. Попа сладко ноет после того, как в ней побывал чужой член, киска горяча и разбухла от прилива крови, груди ноют, после того, как их сжимала ладонь любовника. Хорошо! Текут минуты, складываясь в часы, а ей хорошо, и лучше, наверное, и быть не может. Так бы лежала и лежала…а потом…потом повторила бы все заново. Все!
- Ты думаешь, я не люблю мужа? – внезапно спросила она, не думая, что говорит. Слова исходили из самой души, из сердца. А может пониже? Из натруженной киски? Из матки, сжимавшейся в сладких спазмах оргазма?
Мужчина не ответил. Он мудр, и знает, что на этот вопрос не ждут ответа. Так оно и оказалось.
- Я люблю его! Я очень его люблю! Он такой славный, такой нежный, такой…дурашка! Он любит меня до беспамятства! Когда мы поженились, думал, что я девственница. А когда обнаружил, что я уже не девушка – плакал навзрыд. Представляешь?
Девушка помолчала, вздохнула, взяла руку мужчины в свою, погладила:
- Ты бы не плакал, да! Ты вон какой здоровенный, как бык! И умный. Какая разница, есть у женщины этот кусочек плоти, или нет! Ведь правда же?! Что я, хуже стала, если во мне побывал чей-то член?! Ну – дура была, да! И что теперь?! Повеситься?!
Снова замолчала, вздохнула, задумавшись, посмотрела на окно, в которое заглядывал вечер.
- Вот сейчас лежу, и думаю – синяки ведь будут на заднице от твоих рук. Чую это дело! А мне плевать. Ну и синяки! Да пошел он к черту! Ну что я так о нем забочусь, как о дитятке?! Взрослый мужчина - то плачет, то изображает страдание! Пошел он нахрен! А сам…сам…
Он запнулась, секунды три молчала, решительно бросила:
- Хочешь расскажу, как я лишилась девственности? И как я однажды…попала? Хочу рассказать! Хочу! Я только мужу это рассказывала, и теперь вот тебе! Мне нужно поделиться с кем-нибудь! Обязательное нужно! А ближе мужа и тебя у меня никого нет!
Мужчина молча, успокаивающе погладил ее по плечу, по крепкой груди, и кивнул, оставив пальцы перебирать сосок любовницы. Она поежилась, убрала его руку:
- Погоди! Не возбуждай! Я тебе сейчас расскажу, а ты скажешь мне правду – кто я такая?! Честная, порядочная девушка, или совершеннейшая блядь?! Молчи! Слушай!
- Мне было шестнадцать лет, когда я лишилась девственности. С одноклассником, Лешкой. Праздники были, майские, поехали к нему на дачу – позагорать, и все такое прочее. Родители у него куда-то уехали – уже и не помню – куда. Там все и случилось. Глупо случилось, некрасиво, и стыдно. Обнимались, целовались. Потом немножко выпили шампанского – мне в голову и ударило. Сама не помню как там оказалась – только лежу в спальне без трусиков, а Лешка пытается просунуть в меня свой вялый член. И мне так стало любопытно – странно, но любопытно. Как со стороны. Что же это будет? Как это – секс?
Хреново. Больно, кровь, пися саднит, будто в нее кол воткнули. Лешка пыхтит, дергается, его и хватило-то на десять «качков». Выдернул, и кончил мне на животик. Хорошо хоть ума хватило в меня не кончать! Вот и весь секс. Я пошла, подмылась, и первой электричкой уехала домой.
Маме, конечно, ничего не сказал – какое там! Не дай бог! Мама таких строгих правил – она бы этого Лешку посадила, точно! И мне бы досталось – позорила бы меня по всем углам! А еще – пришлось бы в суде доказывать, что Леша меня изнасиловал. А я ведь сама ему позволила! Зачем я буду врать?! В общем – трусики, все в крови застирала, чтобы не видно было, ну и…все. Так-то мы с Лешкой почти любились. А когда он трахнул меня…все и закончилось. Возможно, если бы он умел трахать так, как ты, мы с ним бы и не разбежались. Но что есть – то есть. Лопнуло что-то в наших отношениях, и все. Может любовь лопнула?
Помолчала. С напряжением в голосе, продолжила:
- А теперь о главном. О моем позоре, и о том, как Леша мне отомстил за отсутствие любви.
Молчание, сопение, и рука мужчины, поглаживающая грудь. Взяла его руку обеими своими, прижала к себе:
- Это было после выпускного. Вспомнить там особо и нечего – торжественная линейка, вручение аттестатов, а потом гулянка – учителям отдельно, нам отдельно. Скучища! Кто-то танцует, кто-то по углам тискается – ничего хорошего. Я сижу злая, как черт – мама запретила мне надевать на выпускной вечернее платье. Вырядила в школьную форму, представляешь?! С кружавчиками, и все такое прочее! Я сижу, не жива и не мертва – лохушка, точно! Все как картинки, и только я, да Светка Маршина – в школьной форме! Светка-то ладно, уродина еще та, но я-то?! «Пусть они одеваются как шлюхи, а ты оденешься, как порядочная девушка!» - и все тут! Моей маменьке ничего не докажешь. Она упертая, как носорог! Хорошо, что у нас с мужем сейчас отдельная квартира, иначе она нас и сейчас бы доставала. Ужас какой-то, а не женщина!
Ну и вот – сижу я, злая, и думаю куда бы свалить. И подходит Лешка, мой первый бойфренд. Первый мужчина, так сказать! Говорит: «Давай свалим?! Скучища! Ко мне на дачу! Девчонки едут, пацаны – там посидим, а завтра шашлыки пожарим. А не хочешь – утром домой поедешь. Ничего такого не будет, не бойся!» Я фыркнула, дура – какое «такое»?! Я тебе дам – «такое»! Вернее – не дам!
В общем – поехали. Леха такси нанял, говорит – остальные другой машиной пусть едут. Его деньги – так что нефиг! Кого хочет, того и везет.
Ну ладно – приехали. А на даче тихо, никого-то и нет! Леха говорит – подождем! Щас подъедут! А пока шампусика выпьем! И не бойся, мол, домогаться не буду! Только расскажи – почему кончилась любовь! Что случилось?
Налил он мне бокал, я выпила залпом, и стала нести какую-то хрень на тему: «Кончилась любовь, это была ошибка, у нас разные дороги, бла-бла-бла…» Ну что еще говорят девушки, когда хотят послать нахрен надоевшего ухажера! В общем – все это я и говорила.
Говорю, а сама чувствую – поплыла! И так мне хорошо, так славно стало! Душа поет, комната качается, я все вроде понимаю – вижу, слышу, чувствую, а управлять собой не могу!
Лицо Лешки перед глазами, стол…все качается…вдруг откуда-то появились парни. Одного я знала – Ибрагим, из нашего класса. Кривоногий такой, вечно со своими сальными шутками и акцентом таким, что хоть топор вешай! Дагестанец, вроде как. Лешка меня куда-то ведет. Я не сопротивляюсь, иду за ним, и ведь понимаю, что происходит что-то…неправильное, что-то гадкое! Но все равно иду. Нет ни страха, ни сожаления. Я все вижу, все слышу, чувствую – руку Лешки, запах табачного дыма, запах туалетной воды, который исходит от мужчины лет тридцати пяти, который идет рядом.
Что за мужчина, откуда он взялся – не знаю. Помню – худое лицо, вполне приличное, добродушное и довольное, помню – Лешкино лицо, он все время облизывал губы, будто кот. Но не понимаю, что происходит.
Меня привели в спальню. Лешка дернул меня за руку, и я плюхнулась на кровать, на спину, вскинув ноги. Попыталась встать, но Лешка приказал: «Лежи…сука! Лежи, б....ь!»
И я подчинилась. Более того, почувствовала, как в животе начали летать бабочки, кровь прилила к киске. Я знала это ощущение – я иногда мастурбировала, и кончала. И вот было ощущение, что я хочу, и предвкушаю мастурбацию. Именно не секс, а мастурбацию, потому что секс у нас с Лешкой был плохой. Я и не кончила с ним тогда.
Помню – Лешка расстегивает штаны, запутался в штанине, чуть не упал, и все засмеялись – Ибрагим, старший мужчина, и еще двое парней лет двадцати – я их не знала. Они все стояли вокруг кровати, и смотрели на меня, и на то, как Лешка снимает трусы. А я лежала и ждала. И не знала, чего жду. Просто не понимала.
А потом Лешка дернул меня за ноги, взяв за щиколотки, подтащил к краю кровати и бесцеремонно, грубо задрал мне школьную форму. Потом без всяких церемоний схватился за резинку моих трусиков, и стащил их с меня одним движением – рраз! И нет на мне трусиков. Я была в чулках, черных чулках – купила как раз к выпускному. И трусики новые надела – узкие такие, модные…
Лежу без трусов, под яркой люстрой, горящей на потолке, и лезет в голову всякая хрень – в трусиках прокладки были, неудобно – они теперь на пол попадали. И все видели – у меня там прокладки! Дурь, в самом деле! Меня трахать собираются, толпа мужчин стоит, смотрит на мою киску, а я думаю о том, что у меня прокладки повыпадали!
Да, я знаю – меня опоили. Подсыпали что-то. Это уж потом поняла, через время. А тогда – просто тупо лежу, как овца, и думаю, что прокладки выпали, что у меня лобок небритый, что чулки могут порвать, а они дорогие. И так все далеко, так нереально, что будто и не со мной, а я просто гляжу за происходящим откуда-то со стороны.
А потом Лешка лег на меня, вначале сунул мне в киску палец, засмеялся, и сказал, что я «сучка е…..я, потекла!» Что он всем и говорил – какая я блядь, как я люблю е….я, как теку от мужиков, и что я будут точно не против, если меня отъебут все толпой. И как можно грубее.
Я все помню! Все! Я все слышала! Но я и правда лежала и текла под эти уродом! Под этим гавнюком! Меня дико возбуждали его слова, его грязный мат, его определения меня, как е….й б….и, которая только и мечтает о мужиках!
Что со мной было? Что он мне дал? Я не знаю. Но только когда он засунул в меня свой член, я застонала от наслаждения! Я, домашняя девочка, которая и порнуху-то почти не смотрела! Которая не участвовала ни в каких разговорах одноклассниц о сексе и членах их бойфрендов, которая презирала этих шлюх за то, как легко они подставляли зад любому бросившему на них взгляд парню – я текла от того, что меня брал неприятный мне теперь, ненужный парень, а вокруг стояли чужие мужчины и заглядывали туда, где ходил его член, вонзаясь в меня до самого основания!
Он не кончил в меня. Не знаю почему, но он выдернул член, когда начал кончать и спустил мне на лобок. Я почувствовала, как сперма льется мне на живот – горячая, пахнущая мужчиной, развратом.
А следующим был взрослый мужчина. После того, как Лешка меня трахнул – я заплакала. Слезы текли на постель, я всхлипывала – сама не знаю от чего. Ведь я кончила минимум три раза, мне было сладко! До стонов, до воя, до потери сознания – я кончила.
Наверное – я и плакала именно потому, что все-таки кое-как понимала неправильность происшедшего, и была потрясена степенью своего падения. Чтобы я кончала во время изнасилования?! Я, как оказалось, такая грязная, распутная б….ь?! Такая, как сказал Лешка?!
Потрясение пробилось даже через наркотический дурман. Через непонимание. И я рыдала.
Мужчина прилег ко мне на постель, и вдруг начал целовать меня, вытирать мне щеки, залитые слезами. Он что-то бормотал, что-то вроде: «Ну что ты?! Все в порядке! Все женщины это любят! Все через это проходят! Женщины для того и созданы, чтобы заниматься сексом! Ты молодец, ты красавица, ты замечательная девочка! Ну, ну – тихо, тихо!» Параллельно он расстегнул мне застежку на спине и стянул платье с плеч, потом с рук – обнажив до пояса. Снял лифчик и стал целовать груди – нежно, втягивая в рот соски… Пососав каждый сосок, строго сказал стоящим вокруг парням: «Не вздумайте ей засосов оставить! Чтобы ни одного синяка! Поняли?!»
Он поправил мне чулки – когда Леша на мне ерзал, левый чулок немного сполз. А потом этот мужчина воткнул в меня член, крупный, твердый…достав до самой матки!
И я снова будто провалилась – оргазм, еще оргазм! Он поставил меня на колени, и трахал, трахал, трахал…
Мне быстро стыдно, и остро-сладко. Вокруг стояли парни с обнаженными членами, мастурбировали на меня, и я текла, текла так, что хлюпало и чавкало, как в болоте!
О господи…я вспоминаю, и снова начинаю течь! Это безумие какое-то! Так не должно быть!
Девушка схватила руку мужчины, просунула между ног так, чтобы его пальцы оказались на ее киске, сжала ноги и замерла, несколько секунд не говоря ни слова, только тяжело дыша. Мужчина пошевелил пальцами, трогая мокрые, набухшие половые губы, но девушка покачала головой:
- Нет! Лежи пока так! Потом! Все – потом! Я должна рассказать! Все рассказать, до последнего слова! Очиститься! И мне будет легче! Я знаю это!
Снова замолчала, и через паузу, продолжила:
- Я кончала. Визжала. Парни смеялись, просто ржали, жадно смотрели на то, как в меня входит член, и обзывали меня. Обзывали всячески – что только я не услышала! Я помню каждое слово, и чем не грубее были их слова, тех больше я возбуждалась! Представляешь?! Я вдруг обнаружила, что кончаю, когда меня унижают! Когда меня используют, как подстилку, как дырку, в которую сливают сперму! И вот почему мне не понравилось с Лешкой, тогда, в первый раз – он был нежен. Он меня не оскорблял. Вот и все. И это сидит ржавым гвоздем в моей голове.
Мужчина вдруг остановился, вытащил из меня член, встал с кровати и подошел со стороны моей головы: «Поласкай его!» Он тыкался членом в рот, пытаясь протиснуть через сжатые губы, я открыла…и он засунул мне по самое горло. Я закашлялась, мужчина засмеялся, сказал, чтобы я привыкала – в жизни пригодится. Что все умные женщины это делают, иначе мужики от них сбегут. И чтобы я сосала его, как чупа-чупс. «Чупа-чупс сосала? Ну вот и член так соси, чего сложного-то?!» Но я так и не смогла – то кусала, то языком дрыгала, и тогда он рассердился: «Ну и дура бестолковая! Давай я сам!» Он схватил меня за голову, и стал насаживать на член, как вагину. И я просто замерла, ошеломленная, униженная – меня е...ли в рот! Чужой человек, которого и и имени-то не знаю! Он так просто вставил мне в рот, двигает своим толстым х...м, и…мне это нравится!
И тут кто-то вонзил в меня свой член – в киску – сразу, без предупреждения, без прелюдий, поглаживаний и пощипываний. Просто «с разбегу» лег между моими ногами и воткнул мне член до самого корня! Я теперь была сразу с двумя мужчинами! Одни трахал меня в рот, другой в киску!
Перед глазами плыло, изо рта текли слюни, из киски – смазка, белая, как сливки. Я чавкала, хлюпала, извивалась, мычала, таращила глаза и свивалась жгутом в оргазмах, шедших один за другим! И чувствовала себя последней блядью, что еще больше меня возбуждало! Меня грязно обзывали, меня унижали, меня брали, как похотливую сучку, а я, понимая все это – наслаждалась, да так, что у меня сносило голову! Ооо…и сейчас вспомнить стыдно!
Сперма меня едва не убила. Он столько кончил мне в рот, что потекло по губам, на грудь, на шею. Мужчина приказал мне глотать, и я послушно глотала. И потом вылизала все, что вылилось на грудь. До последней капли. Собрав ее пальцами, и облизав их, как соус.
И тут же в меня кончил тот, кто трахал меня в киску. И это было наслаждение! Нет ничего слаще спермы, бьющей в матку! Горячий фонтан! Чувство того, что ты превратилась в огромную, сокращающуюся вагину!
И я потеряла сознание. А когда очнулась – на мне был уже другой. Член снова буравил мою вагину.
Они менялись, и трахали, трахали, трахали… Сколько их было – я не помню. Все смешалось, вереница лиц, мужчин, членов…
Взрослый мужчина оттрахал меня еще дважды, каждый раз кончая в рот и заставляя глотать. Я даже смутно удивилась – сколько у него сил, и как много спермы.
Ибрагим кончил мне в рот. Я его всегда не любила, смеялась над ним в школе, и он мне отомстил, наполнив рот спермой. Горькой, какой-то терпкой и невкусной. У мужчины она была сладкой…так мне показалось. Остальные кончали или в вагину, или мне на лицо, и потом заставляли слизывать эту сперму, и я не протестовала, покорная, как рабыня. Делала все, что требовали.
Всю ночь. Они делали это всю ночь. Мне не было больно, я кончала, немного спала, просыпалась от секса, снова кончала, пила сперму, вылизывала сперму, обсасывала члены – и это было бесконечно. Бесконечное наслаждение и стыд. Да, стыд! Я понимала, и не понимала, я страдала, и наслаждалась, я мучилась от жгучего стыда и гадала, что они еще придумают, и что заставят меня делать.
Наверное, они трахнули меня и в зад. Я этого не помню, но попка потом болела, и..была мокрой. Очень мокрой. Но я не помню. К утру я настолько устала, что уже совсем ничего не соображала, как резиновая кукла валялась. И меня драли во все дырки.
Нет, они меня не повредили. Физически. Если не считать натертой киски и болевшей попки. Да натруженной глотки, в которую тыкались головки члена. Ни синяков, ни ушибов. Хотя и хлопали меня по заду, когда я стояла раком. И мне это нравилось… Я пропахла запахом спермы, просто пропиталась им! От меня несло, как от громадной, наполненной доверху вагины!
Впрочем – так оно и было. Из меня текло, подо мной была лужа, на бедрах засохшая сперма, на щеках, в волосах сперма – везде! Казалось, меня просто окунули в сперму, как кузов автомобиля в краску, и дождались, когда она высохнет.
Мне кажется даже, что мужчин было больше десяти. Ну откуда у них взялось СТОЛЬКО спермы? А может я просто плохо знаю мужчин… Ведь кроме этих насильников – хотя насильники ли они? – да мужа, у меня никого больше не было. Ну…кроме тебя
Она надолго замолчала, и мужчина подумал – уснула. Но когда посмотрел – глаза ее были открыты и неподвижны, будто девушка старалась рассмотреть что-то в дали, что-то, недоступное обычному зрению человека. Воспоминания…они и приносят радость, и терзают. И гнетут душу. И если хочешь убрать этот гнет с души – лучше им с кем-то поделиться. С кем-то, кто тебя поймет. Нет, не пожалеет, не порадуется – поймет.
- Так чем закончилось? – не выдержал мужчина, и потихоньку погладил мокрую киску девушки. Та расслабилась, раскрыла, расслабила колени, и пальцы любовника начали тихонько гладить промежность, анус, половые губы. Дыхание девушки ускорилось, и стало прерывистым. Однако интонации ее нежного голоса не изменились. Монотонные, спокойные.
- Чем? Утром я пошла в душ – как была, вся в засохшей сперме, по всему телу. Мне было плевать, что в комнате сидит Лешка, Ибрагим, и еще какой-то парень. Больше никого не было. Сделав свое дело, отодрав меня каждый по нескольку раз, остальные парни разъехались. А я была как каменная. Душа окаменела.
Я вымылась, выстирала школьную форму, решив сказать маме, что попала под дождь, потому и мокрая, потому измятая. Вымыла сперму, как могла – из волос, из ушей, из киски – из нее так потекло, что даже забулькало. Литр, не меньше, вытекло. Ну…мне так показалось! Много было ее, очень много. А губки распухшие, красные…натруженные.
Как была, голая, окаменевшая, пошла – развешала все сушиться. Ну не совсем же мокрую надевать? Накинула на себя полотенце.
Мужчина, тот, что первый трахал меня в рот – усадил за стол, мне налили чаю. Мужчина меня гладил, смеялся, что-то говорил, хвалил меня за что-то, а у меня не было сил даже ненавидеть. Я не выспалась, киска и попка болели, душа обуглена…какие там анекдоты?
А потом появился какой-то мужчина-кавказец. Большой такой! Волосатый! Я поняла, что он родственник Ибрагима. Они с Ибрагимом о чем-то поговорили на своем языке, мужчина подошел и потянул сменяя за собой. Я сопротивлялась, говорила: «Нет, нет, я не хочу!» Но он тащил в спальню, и я снова покорилась. Чего теперь терять? А если он меня ударит, все раскроется? Мама узнает! Будет суд, будет позор! Пацаны расскажут, как я себя вела, как я извивалась и орала, просила меня е...ть – да, так и было! Было! Из песни слова не выбросишь… И все это разнесут по городу. По всем знакомым! Так что лучше мне покориться…
Он сдернул с меня полотенце, поставил на колени…«давай, ти…сука..биляд…становыс», и… Боже мой, какой у него был огромный член! Головка – как пивная банка! Я орала, а он совал, совал…и эта «банка» как-то в меня вошла! Вот когда мне было на самом деле больно!
И я снова кончила, сука проклятая! И не один раз! Сука! Сука! Сука! Он едва не вывернул меня наизнанку, а я кончала и кончала! Плакала, рыдала, и кончала….
Головка не поместилась мне в рот, он заставил все выпить и вылизать. И я это сделала. И лизала ему яйца – крупные, горячие. И пахло от него потом и табаком.
Этот кавказец и отвез меня в город. Больше он не приставал, просто отвез и выкинул на перекрестке. Я боялась, что он подвезет меня к дому, и все увидят, как я выхожу из машины кавказца – помятая, с кругами под глазами. Но нет, он высадил за квартал от дома.
Мне сунули в карман денег – наверное тот мужчина. Не очень много, но вполне прилично. И я сразу пошла в аптеку. Я слышала от девчонок, что для того, чтобы не залететь, нужно пить специальное лекарство, и на всякий случай запомнила название.
Ооо…как на меня смотрела женщина-провизор! С осуждением, понимая, просвечивая меня насквозь! Но мне было плевать. Совсем плевать! Главное – чтобы мама не узнала! Главное – чтобы не залететь!
Обошлось. Все обошлось. Мама была на работе, дома никого, я вымылась, еще раз как следует выстирала форму. Чулки, вымыла туфли – сперма была даже в них. И легла спать.
Муж, бедный муж! Он так меня любит! Когда мы с ним поженились, в первую брачную ночь он рыдал. Он думал, что я чистая, невинная, и вот…
Потом он как рехнулся. Он выпытал из меня почти все подробности того секса на даче. Все, до малейших подробностей. Я только не сказала ему, что меня трахали в попку. И что кончали в меня всей толпой. Говорила, что они вообще меня трахали в презервативах.
А еще – что я не кончала, и мне было противно и гадко. Потому что я терпеть не могу делать минет, и не даю в попку – даже ему. Как я могу ему признаться, что наслаждаюсь членом в заднице! Что меня возбуждает просто до безумия, когда меня унижают, хлещут, обзывают последними словами! Что я возбуждаюсь, когда на меня смотрят во время секса и комментируют грязными матерными словечками!
Я знаю, что это неправильно. Но ничего не могу с этим поделать, да и не хочу. Но так откровенно, так сладко мне было только с тобой. Потому что я не прячусь за маску благовоспитанной дамы. Потому что я могу быть сама собой. Понимаешь?
- Понимаю… - усмехнулся мужчина, и медленно погрузил палец во влагалище подруги. Она пошевелилась, поудобнее устраивая киску, и засопела.
А потом мужчина встал, и дернул за ремешок ремня, идущего к ошейнику любовницы:
- Вставай, сука! Сейчас е….ть тебе буду! Вставай, б….ь, ну! Быстрее, подстилка е…..я!
Он нагнулся и хлопнул ладонью по крепкому белому задику девушки, та ойкнула, улыбнулась, преданно глядя в лицо господину. А через несколько минут она блаженно щурилась, ловя ртом горячую желтую струйку, заливающую глаза, волосы, торчащую вперед по-девичьи упругую грудь. И блаженно улыбалась.

Она попала домой уже глубокой ночью. Муж не спал. Он встретил ее у порога, втсревоженный, всклокоченный – видимо ненадолго прилег. Она коротко ему сказала, что задержалась с отчетом – не глядя в глаза, чувствуя себя негодяйкой.
Оказавшись в постели, она не отказала мужу – когда тот поставил ее на колени, и вонзил член в киску, нежно поглаживая ягодицы, не издала ни звука, стоя как каменная статуя.
А потом так же механически отсосала, аккуратно проглотив всю сперму, как горькое, но необходимое лекарство. Муж заслужил, он, невинная жертва ее блядства – должен получить качественный секс. Тем более, что она мужа все-таки любит. Любит!
А через пять минут после того, как слизала последнюю каплю с мужниного члена – уже спала, бесстыдно выставив к потолку голые ягодицы со следами порки.
Муж долго сидел и смотрел на спящую супругу, разглядывал синяки на бедрах, кусал губы и думал о том, насколько далеко зашло все это дело. И не пора ли все заканчивать. А потом стал мастурбировать, представляя, как ее трахал чужой мужчина. Много мужчин! Тех самых, из прошлого. Возбуждение было таким сильным, таких могучим, что струя спермы после эякуляции пролетела метра полтора и ударилась прямо туда, где сходились нежные ягодицы супруги, будто показав местонахождение места, войти в которое он мечтал все семь лет.
Сходил за туалетной бумагой, аккуратно вытер попку жены, раздвинув ягодицы, полюбовался на воспаленный, красный анус, на киску, набухшую от секса и вздохнул – нет, пока рано. Потом! Все – потом! Пусть идет, как идет…