Мы сидим в темноте у меня в офисе. Поздняя осень, почти зима. Диван – только недавно поставил - как знал, что приведу сюда женщину.
Время - семь часов вечера, но за окном темень, как глубокой ночью. Только через дорогу светятся окна другого офисного звания, да на оживленной дороге жужжат и светят фарами машины – жжжж....жжжж...жжжж...
Ее зовут Таня. По крайней мере она так представилась. Тридцать пять лет, замужем, дети.
Прежде чем попасть в офис, мы покатались по городу, поговорили – о жизни, о семье, о любви, и вообще о всем, о чем могут говорить двое половозрелых взрослых людей, встретившихся для того, чтобы заняться сексом. О чем-то ведь надо говорить...
Она рассказала, что живет с мужем, что они фиктивно развелись, чтобы получить квартиру от предприятия. Что мужу на день рождения подарила проститутку – он так пожелал. Я рассказал о себе – что мог – женат, ищу любовницу. Что еще скажешь?
Таня миловидна, худощава – я не люблю полных, и в объявлении сразу указал – ищу подругу для интимных встреч,не склонную к полноте. Не знаю почему – но вот не люблю полных, и все тут. Пунктик такой. Хотя они почему-то на меня западают.
Ну я не суперкрасавец, но так-то вполне приличный мужик – за сто восемьдесят, вес семьдесят пять, не урод. Говорить умею. А первое, как женщины определяют потенциального партнера – ушами, нет?
Одета небогато – темное пальто, шапочка, ничего вызывающего, но и не сказал бы, чтобы неопрятна, или выглядела бедной. Среднестатистическая женщина тридцати пяти лет, как и сотни тысяч других. Это хорошо, это правильно – нет вызова, нет эпатажа – приятная семейная женщина, с которой уютно и комфортно с первых минут.
Так оно и было. Мы приятно поговорили, она охотно согласилась подняться в офис, и вот мы сидим на диване, в темноте и разговариваем.
Я предложил ей снять пальто, она чуть помедлила и согласилась. Снова уселись на диван и я острожно положил руку ей на бедро. Таня накрыла мою руку своей и погладила запястье, не переставая о чем-то говорить. О чем? Да кто знает...ерунда какая-то...ниочем. Не это главное. Главное – моя и ее руки, сцепившиеся, овладевшие друг другом.
Я обнял ее за плечи, потянулся к губам и легонько поцеловал. Она откликнулась, потом отпрянула, и смущаясь сказала:
- Я не знаю, как себя вести в таких случаях. Кроме мужа у меня больше не было мужчин...
Я поцеловал ее в краешек холодных с улицы губ, и погладив по коротко стриженой голове, негромко предложил:
- Давай я помогу тебе раздеться?
- Давай... – тихо сказала она, и расстегнула пуговицы на пиджаке. Потом пуговицы на блузке...
Я дотянулся до ее лифчика, долго возился в крючками, проклиная того, кто их придумал – это проклятие какое-то, крючки! Искренне желаю изобретателю заработать импотенцию до конца своих дней! Если он жив еще, конечно – я же не первый проклинающий, и скорее всего супостат давно уже скончался в муках.
Наконец, она сидит с голой грудью, белеющей в темноте. Я наклоняюсь к собравшимся в комочки твердым крупным соскам, и аккуратно беру один из них в рот.
Приятное ощущение...женская грудь одно из главных чудес в мире! Упругая, сочная, красивая – тот, кто этого не понимает, просто моральный урод! Или педик.
Глажу ее груди, под которыми остались следы от твердого остова лифчика, нежно разглаживаю эти складки... Грудь небольшая – я такие и люблю – хорошая грудь должна умещаться в ладони, как говорил один мой знакомый. Я с ним согласен. Несмотря на то, что у нее уже двое детей – грудь упругая, торчит вперед, а не болтается пустыми мешочками.
Предлагаю разложить диван – она с готовностью встает, убирает на стул свою одежду и пока я раскладываю, снимает с себя остатки одежды – юбку, колготки, трусики, оставаясь совершенно нагой.
В свете, падающем из окна, она выглядит очень соблазнительно, а темнота скрывает смущение домохоязйки, решившейся отдаться незнакомому мужчине.
Зачем ей все это надо? Да кто знает...и кто это спросит? Кто любит, когда копаются в его душе? Только те, кто болен и ходят к психотерапевту, наверное. Нам достаточно того, что она хочет, и я хочу.
А я хочу все больше, лихорадочно раздеваюсь, сбрасывая белую рубашку, галстук, брюки. В сторону летят трусы – мой член уже стоит как каменный, указывая на ту, что сейчас для меня ближе всех на свете.
Она ложится на диван – солдатиком, скромно сжав ноги.
Я целую ее тело – грудь, живот, бедра...Таня прерывисто, с присвистом дышит, откликаясь на ласку.
Раздвигаю ее ноги и нащупываю киску – она мокра, и...слегка волосата. Любит небритость? Ну что же – растительность не густая – я не люблю небритые киски, но тут все хорошо, не джунгли.
Ложусь на Таню, приставляю член к киске и мягко толкаю вперед. Оп! Горячо, влажно...вкусно! Она протяжно стонет, выгибается - то ли от неожиданности, то ли от наслаждения... Начинаю двигать тазом – раз, два, три...Таня постанывает и тяжело дышит, выгибаясь и подаваясь ко мне так, чтобы я как можно глубже вошел в нее, достал до самой матки. Женщина двигается сильнее, сильнее, подаваясь вперед так, что кажется не я ее беру, а она меня.
Наши движения не совпадают, она судорожно нанизывается на мой член, и в конце концов тот выпадает из киски. Я, чуть не зарычав от разочарования, ловлю ее бедра и снова вставляю. Предлагаю:
- Ты полежи, расслабься. А я все сделаю сам, хорошо?
- Хорошо.... – протяжно выдыхает она, и я, наращивая темп, начинаю входить в нее, вынимая член до конца и снова проникая в сочащуюся смазкой щелку. Та хлюпает – Таня возбудилась, и смазалась как надо – женщина постанывает, утробно, из глубины души.
Я нахожу ее губы, и она благодарно впивается в меня, потом отпадает, откидывается назад и отдается сексу со всей страстью, на которую способная взрослая, умелая, любящая секс женщина.
Наконец, я чувствую, как подкатывает оргазм, и я бурно изливаюсь в Таню, дергаясь от наслаждения. Таня ощутила мое состояние - горячая струя спермы ударила ей в матку, и она тоже задергалась в пароксизмах оргазма.
Как я люблю эти секунды! Как прекрасна женщина, извивающаяся в судорогах оргазма! Дурак, кто этого не понимает! Когда ты видишь, как она стонет, как дергается ее живот, всасывая в себя твое семя – ты получаешь удовольствие многократно большее, чем тот, кто тупо вставляет, кончает и отваливается, не интересуясь – получила ли удовольствие его партнерша.
Я обмяк на Тане, не вынимая члена из заполненной спермой киски - целую ее груди, ее глаза, затуманенные поволокой желания. Она все еще вздрагивает от сладостных волн – женщинам Бог дал гораздо более длительный, чем у мужчин оргазм – видимо как награду за те мучения, которые они испытывают при родах. Потому Таня еще несколько секунд содрогается, поглаживая меня по спине горячими ладонями.
Потом мы лежим рядом, смотрим в потолок. Моя рука у нее на животе, гуляет по нему, легко гладя пупок, бедра, истекающую соками киску.
Мы снова говорим ни о чем, и она как будто не замечает, как мой палец касается ее клитора, половых губ, набрякших от прилива крови.
Я предлагаю продолжить, встать на колени, и она легко соглашается, приняв позу похотливой кошечки, прогнув спину и выставив вверх гладкие полушария ягодиц, белеющие в темноте.
Приставляю член к киске – она полна спермы, и мой член чуть не с бульканием проваливается внутрь, выдавливая наружу эту белую смазку. Я много кончил, потому внутри горячо и хлюпает, как будто женщину специально накачивали шприцем для крема. Так-то я не люблю брать женщину по своей, а уж тем более по чужой сперме – лучше киска без излишней смазки, плотная, упругая, не растраханная, но...и так хорошо. Приятно.
Беру Таню за упругие бедра, вонзаюсь в нее до самого корня, до основания, как будто хочу войти в нее весь, с яичками, всем телом уйдя в горячее нутро. Она тихо стонет, подается назад, и я останавливась, наслаждаясь тем, как она, будто огромная живая киска насаживается на мой член.
Таня тоже возбуждена – теперь она может регулировать глубину вхождения, играть попкой, вращая направо, налево – что и делать, тонко привизгивая и постанывая, как от боли. Нам хорошо.
Мы берем друг друга еще минут двадцать, потом я снова разряжаюсь, заполняя Таню до предела – вероятно потом, когда она шла домой, по ее ногам стекали капли, пахнущие сексом, страстью.
Мы лежим минут пятнадцать, едва не впадая в сон. Хочется так и лежать, обняв подругу, прижимаясь к ней покрытым соками членом, всем телом, разгоряченным от любовных игр.
Она лежит тихо, сопит, успокаивая дыхание. Потом я встаю, Таня следом, и мы одеваемся, практически молча, обмениваясь односложными замечаниями.
Я везу ее домой – недалеко, она живет рядом. Таня робко спрашивает – понравилось ли мне. Я искренно говорю, что понравилось...для первого раза хорошо.
Почему я так говорю? Почему именно для первого? Ну, во-первых, я люблю, когда женщина ласкает меня ртом, я люблю кончать ей в рот – по крайней мере через раз. Во-вторых, как тот гурман – люблю видеть то, что ем. Секс в темноте – для пуритан. А я отнюдь не пуританин. Но я не говорю об этом Тане. Если сама поймет – хорошо. Если нет...вторая наша встреча будет последней.
Мы расстаемся, поцеловав друг друга, как старые друзья. Она выходит из машины, идет в переулок и я провожаю ее взглядом. Сегодняшняя встреча была хороша. Но могла быть и лучше...
Второй раз мы встретились через несколько дней – через три или четыре дня. Таня была в джинсах, одета попроще, как для прогулки. Усевшись ко мне в машину, улыбнулась:
- Сказала, что пошла к подруге. Куда поедем?
Везу ее в офис. Потом у нас были встречи и в машине – мы занимались в ней сексом посреди зимы – вполне довольные друг другом. Но эти разы – в офисе, на диване, под шум проезжавших машин.
Сегодня я включаю свет – довольно яркий и оставляю его гореть до самого конца встречи.
Таня не протестует. Она раздевается, и с улыбкой рассказывает о том, как прошлый раз пришла домой и вспоминая нашу встречу, стала приставать к мужу, хватая его за ширинку. А он уворачивался, удивленно вопрошая: «Чего это с тобой?! С ума сошла?!» А потом мкж брал ее в наполненную моей спермой киску...и ей было хорошо.
Таня снова разделась донага, и села на краю разложенного дивана, ожидая, когда разденусь я.
Рубашка сложена на спинке, штаны аккуратно лежат на сиденье, пиджак повис на вешалке...остаюсь в одних плавках, подхожу к Тане, глядя ей в глаза. Мой член как раз на высоте ее лица.
Таня поднимает руки, гладит меня по бокам, спускает ладони к ягодицам и зацепив резинку трусов стягивает их до колен. Член закачался перед ее лицом, едва не уткнувшись в нос полуоткрытой головкой.
Таня берет его в руки, подвигает кожицу назад, освобождая головку совсем, рассматривает, потом несколько раз двигает кожицу туда-обратно и наконец, наклонившись, решительно берет член в рот.
Да, она умеет делать минет. Ее коротко стриженная аккуратная головка движется вперед назад со скорость машинки Зингера, рука держит мою мошонку и перебирает яички, то сжимая, то оттягивая их, то легонько лаская, нежно, будто котенка. Время от времени она прекращает бурные ласки, вынимает член изо рта, и ласкает его языком, проводя от уздечки к яичкам, и дальше, к промежности. Ее руки гладят мои ягодицы, проводят по бедрам, спускаются к промежности и анусу. Я возбужден. Нет – не то слово! Я безумно ее хочу!
Сдергивая плавки, заваливаюсь на Таню и вонзаю в нее свою орудие – по самые яйца, по самое «не хочу», так, что она утробно стонет и подается ко мне всем телом, извиваясь на моем горячем вертеле!
Бам! Бам! Бам! – я беру ее, взяв ноги Тани на локти, так, что ягодицы поднимаются вверх, беру ее на боку, беру, когда она лежит «солдатиком», плотно сдвинув ноги, сжавшись худощавым телом так, будто оно сделалось каменным, как у изваяния Венеры. Наконец я изливаюсь, содрогаясь, дергаясь, в конвульсиях наслаждения.
Мы лежим, снова разговариваем о жизни, лаская друг друга. Мой обмякший член в ее руке. Она гладит яички, ствол, и потихоньку член снова начинает возбуждаться.
Мы говорим о сексе, и я хвалю ее умение ласкать. Она слегка смущается, и я не спрашиваю – где она так научилась. Какое мое дело?
Я ей говорю об анальном сексе - он меня не привлекает. Я патологически чистоплотен, и совать член ТУДА мне кажется негигиеничным.
Она молчит, и я так и не узнаю – может ей и нравится анальный секс? Хотя вряд ли. За свою жизнь я не встречал еще женщины, которой в самом деле нравится анальный секс. Хорошо, если от него они кончают – были у меня и такие любовницы. В основном, они просто терпят, чтобы доставить удовольствием своему мужчине.
Я возбудился, и предлагаю продолжить. Она переползает на меня, берет член в рот и долго ласкает его, искусно и умело. Потом садится верхом и начинает скакать, засаживая в себя мой инструмент до самого основания.
Ее небольшие грудки скачут перед моим лицом, я ловлю их и сжимаю упругие полушария, ощущая ладонью коричневые прелести сосков.
Затем Таня садится спиной ко мне – ее попка округла, прекрасна, сочна...киска, истекающая соками принимает меня, подрагивая от наслаждения, и мне хорошо видно, как головка тонет в этой аккуратной коричневой щелке, слегка припорошенной волосками.
У Тани красивая киска – ровная, аккуратная, без излишне торчащих половых губ, но и не запавшая внутрь, как щель в полу, прекрасная девичья киска – приятное зрелище.
Когда Таня приподнимает попку, член, покрытый смазкой и спермой медленно выходит из розово-коричневой пещерки, захватывая с собой плоть, похожую на плоть раковины-жемчужницы. Потом показывается блестящая головка...и... все повторяется снова, со стонами, хлюпаньем и звуками выходящего из киски воздуха – мой поршень накачал ее, как колесо мерседеса.
Я беру Таню за бедра, приподнимая в такт движениям и она прыгает все быстрее, откидывая назад аккуратную черную головку с блестящими, чисто вымытыми, пахнущими шампунем волосами.
Подкатывает оргазм. Я прошу доласкать меня ртом, Таня охотно соглашается – как потом оказалось, она вообще любит делать минет, и вкус спермы ей нравится – особенно моей. Она всегда говорила, что моя сперма сладкая... «Ты такой сладкий!» - по-моему это лучше, что может услышать мужчина от женщины после секса...
Таня ложится, я встаю на колени над ее грудью, чтобы ее было удобно меня ласкать. Она берет член в рот, рукой хватает меня за мошонку, а другую руку подсовывает себе под затылок, толкая его вперед.
Ее голова двигает быстро, яички, перекатываемые в умелой руке гудят в предвкушении выплеска спермы, и через несколько минут я кончаю, бурно, судрожно, еще более бурно, чем первый раз.
Таня не выпускает член из рта и не позволяет пролиться ни одной капли семени. Она держит член во рту еще минуту после того, как я кончил, гладит мне живот, бедра, мошонку, и лишь потом отпускает мой «инструмент», облизнув губы, с лукавой улыбкой глядя на меня.
Я сползаю с подруги, опустошенный, высосанный досуха. Потом наклоняюсь и целую в губы, в которых только что был мой член. Они пахнут сексом, спермой, горячи и податливы...нам хорошо.
- Тебе понравилось?
- Конечно. Ты прелесть!
Я искренен. Таня в этот раз заслуживает высшей похвалы. У меня было много женщин, но Таня всегда вспоминается как виртуоз минета, как сладкая, умелая, желанная женщина, любовница, каких бывает за всю жизнь одна-две, не больше. Может мы просто подошли друг другу? Душевно, физически?
Нам было вместе хорошо. Нам не нужно было друг от друга ничего – ни денег, ни каких-то заморачивающих отношения просьб и желаний, кроме одного – доставить друг другу как можно больше удовольствия, а потом... разойтись к своим семьям, довольные друг другом, счастливые и сытые, как наевшийся крокодил.
Это была наша вторая, но не последняя встреча. Были и еще – такие же сладкие, иногда более экстремальные...но самое интересное было после нашей шестой или седьмой встречи, когда я внезапно узнал, что Таню на встречи посылал муж...и... «Если ты не против, не могли бы мы встретиться втроем?»
Эта новость меня ошеломила – я тогда и представить не мог, что существуют подобные отношения. Тут стали ясны и легкость, с которой Таня уходила на встречи, и то, что она просила время от времени кончить ей в киску...муж любил вылизывать ее горячее лоно сразу после наших встреч. Многое стало ясно.
Нет – так-то я знал о парах, приглашающих на встречи, и сам был на одной такой...неудачной. Но чтобы муж послал жену на свидания с любовником? Такое мне не встречалось.
В общем – я согласился. Но это уже другая история.