Я прилетел из Европы на одну ночь раньше, чем обещал.
Впрочем, она знала, могла видеть мой билет, но никогда нельзя быть уверенным, в игре ли она. Удивленно вышла из комнаты на кухню, где я сел. Латексное черно\красное платье с дырами, в которых мелькает то гладенькая пизда, то перламутровая сетка чулков.
-- Решил взглянуть, как любят твою девочку? – игриво и одновременно перепугано спросила вместо приветствия.
– Хочу знать, ебут ли её? – грубо ответил я и она передёрнулась от мурашек удовольствия, обожает стесняться, когда её ловят на блядстве.
-- Дай холодненького – её пальцы с модными белыми ногтями предательски дрожали.
Я достал ей из холодильника бутылку колы. Признаться, меня самого трясло не меньше (сколько же можно, не первый же и даже не десятый уже раз?). Игриво приложила холодное стекло к щеке и подула вверх, сдвигая рыжие пряди. Запах, пришедший с ней – мягкий винил блядского платья и чулков, любовный пот, духи, счастливо сочащаяся довольная пизда -- сладковатая гамма между тошнотой и возбуждением. Как будто она вся – игрушка, купленная в секс-шопе, сделана из каких-то очень соблазнительных материалов, от которых теряешь контроль над своим желанием. Шлепок по щеке всегда был у нас приглашением поработать ртом. Моя неверная супруга, присев, кусает меня за штаны, там согнутым комком пульсирует набухший, ему тесно, член. Позитивный стресс от мысли, что пару минут назад она наверняка сосала член в соседней комнате, и я ещё не знаю, чей именно. Вернулась вверх, села мне на ноги и шепчет на ухо, чтобы окончательно завести меня:
-- Приходи минут через пять, я его подготовлю.
Выпархивает, игриво на ходу натягивая дырявое платье на свой оттопыренный вертлявый зад. Я остаюсь на кухне с пересохшим горлом и готовым лопнуть членом. Когда через пару минут (пять не выдержал) я вхожу в спальню, рыжая бестия дрочит двумя ручками чужой член, словно белка играет с орехом, услышав меня, делает это серьезнее и медленнее, словно позирует на камеру. Лижет залупу, закатывая глаза. Я ощущаю облегчение от того, что с ней сегодня именно он. Мы знакомы, встретились глазами, у каждого свои преимущества.
Через минуту она на спине, обнимает его ногами и гладит ими его спину, бедра. Красивая охапка роз в вазе, открытые шоколадные конфеты на столе. «Разведи ноги» – скомандовал я (истеричная смесь восторга и злости в крови) – «Шире, твоему гостю неудобно». «Отвечай резче на его удары, а то он разлюбит тебя трахать и больше не придет». Прогибаясь, она стонет от моего злого голоса и его злого члена. От своего бесстыжего удовольствия она стонет, моя взрослая породистая пизда. Видимо, тоже неслабо возбуждаясь от ситуации, он всё быстрее долбил её, словно хотел достучаться до чего-то там внутри моей рыжей неверной любимой барби. Она запрокинула голову, ничего не видя вокруг, и несколько секунд мне казалось, что наш гость ебёт выключенный труп, пока не заорала «мамочки!» и по кукольному лицу, рукам, красиво скачущим сиськам, побежали густо розовые пятна. Весь секс она оставалась в расстегнутом платье и теперь, хрустя латексом, дергаясь на чужом, таком сладком для неё члене, через который её било электричеством, отчаянно рычала ему: «Да, да, расстреляй меня!». До этого я был уверен, что он в резинке, обещала следить за этим, впрочем, редко держит слово. «Пообещать и тут же забыть» -- считает, что это эротично, и я, пожалуй, соглашусь. Через миг убедился, что нет («они все женаты, я им доверяю» -- скажет потом о своих мужиках, отдыхая в ванной). Фейерверк спермы нашего гостя на грудь и платье кончающей куклы с тяжело дышащим ртом. Размазала весь кисель, не открывая глаз, по груди и шее, где-то когда-то прочла, что полезно для кожи. Знает, насколько нравится сейчас нам обоим. Пизда, уверенная в своей недолгой, но зато абсолютной власти.
Через несколько минут она молча, как будто в комнате никого из нас нет, встала и пошла. Я резко поймал её за руку и потянул к себе на колени, расстегивая ремень.
-- Тебя любили сегодня в жопку, милая (вместо «милая» сказал имя, которого не называю).
-- Почему-то нет – ответила голосом виноватой школьницы -- я не очень это люблю – посмотрела на него смущенно, то ли врёт, то ли он просил, а она туда не дала.
-- Зато твой друг (я назвал имя) так это любит, правда, моя радость?
Она рванулась, кажется, к нему, чтобы утащить меня тоже в постель. Но я уже въехал пальцем в её влажный горячий зад и присаживал её попкой на член, она противилась для порядка (дает туда всегда и всегда слегка ломается), потом по её спине прошлись мурашки, все мельчайшие волоски встали дыбом и она закрыла глаза, стала медленно ездить вверх-вниз у меня на коленях. Тугой, но вполне растянутый анус. Моя порно-барби словно заглатывает жопой член, надеваясь на него с закрытыми глазами и лицом безотказной давалки.
-- Смотри, какая у нас принцесса, как она скоро кончит задом – сказал я нашему гостю и схватил жену за гриву на затылке, собрав все её волосы копной, как у ведьмы на шабаше.
-- Принцесса, которую поймали в лесу разбойники – пошутил он. Это был один из её самых любимых образов. Поделилась.
Услышав про принцессу, она шире развела ноги, чтобы ему всё было видно, он немного стеснялся дрочить, слегка потискивал член под простыней, потом не выдержал, достал его и стал надрачивать, глядя ей между ног, где я работал в её попе, а идеально выбритая мокрая выпуклая щель танцевала пока пустой. Её возбудил этот взгляд и его игра с членом. Она поймала, (я не видел, но понимал это) свою щелку ладошкой и из стороны в сторону тормошила её пальчиками (вскрикивая, словно её шьют без наркоза). Расстегнутое платье хрустело, красивые белые сиськи терлись о стальную острую молнию и казалось вот-вот разрежутся, как маленькие дыни об пилу.
-- Ебите свою неверную – громко и жарко шептала она, выламываясь назад и шлепая себя по коленям и ляжкам. Лица не было видно под волосами. Рыжие пряди клеились к губам. В этот момент её раздроченная глянцевая наглая щель и растянутая задница и были её подлинным лицом.
Когда я кончил, она со склеенной задницей, поскуливая и как будто бы жалуясь на меня, поползла к нему, ища защиты и упала в его объятия. Но не учла, что он не в том сейчас настроении, чтобы её жалеть и вообще нежничать. У него максимально стоял, залупа угрожающе раздулась от прилившей туда крови. Она хотела было разрядить его, взяв в рот, но уже через несколько секунд он рыча насиловал нашу принцессу, поставив раком, и я опасался, как бы под таким натиском не сломались эти хрупкие косточки. И этот непристойный чавкающий звук голодного члена в сочной, как арбуз, пизде... Но обошлось, косточки всё выдержали и ещё через десять минут мы ждали её из душа, а потом вместе отдыхали.

Разряженные, немного усталые, мы лежали и вяло фантазировали об оргии, где ей так и не развяжут глаз и будут делать с ней, что захотят. А она даже не узнает, сколько их было. И потом в шутку можно шантажировать её, утверждая, что есть видео, и заставлять делать в публичных местах очень неприличные вещи, показывать себя незнакомцам, залезать в штаны к нашим друзьям, которых она впервые видит, а она будет внешне немного бояться огласки, а внутренне по-настоящему тащиться от того, что хватило смелости стать порномечтой сразу для нескольких мужчин. Фантазируя об этом, он поглаживал её под прозрачными трусиками, которые она надела в ванной, а я игриво водил по её вспухшим губам своим большим пальцем правой руки. Чем дольше мы говорили, перебивая друг друга, что ещё мы бы хотели с ней сделать, тем более жадно она облизывала мне палец и закатывала глаза. Когда мы дошли до сцены, где мужчины тянут жребий, как именно её трахать, на её лицо отразилось знакомое мне бешенство и она резко повернулась на живот, чтобы подставить ему свой задок и полностью схватить ртом мой на глазах встающий член. «Делите свою добычу» -- последнее, что она сказала, прежде чем снова стать порнобарби. Я отлично чувствовал, что с ней сейчас происходит. Она изменяет ему со мной, а мне с ним, мы оба ей очень нравимся, и от этого бесстыдства девочка чуть не лишается чувств. Двумя обнаглевшими «взбивалками», зажав её со всех сторон, мы превратили «нашу тёлку» в задыхающийся мокрый салат, разучившийся разговаривать.
Так продолжалась наша счастливая семейная жизнь. Каждый раз, когда мы оставались одни, я обнимал сзади свою маленькую обессиленную супругу и шептал ей на ухо, какой я её чувствую, после чужого мужика, целкой, какой она, вся в сперме, выглядит все более и более невинной девочкой, никогда не слышавшей о моральных запретах, выросшей в порнораю. А она, не в силах отвечать, мурлыкала и фыркала себе под нос, стеснительно вжимая голову в плечи. Это было больше года назад. Знал ли я тогда, что у нас впереди развод и очень скоро ей захочется совсем другой жизни? Конечно, нет, но предположить такое мог. Такие пары могут быть очень страстными и счастливыми, но вряд ли можно назвать их связь стабильной и прочной.