Нашел в сети интересную статью о моногамии. Так сказать взгляд глазами эволюции. Текста много, но думаю кому то интересно будет ознакомиться

10 мифов о моногамии: Естественная потребность или навязанное правило. Часть 2.
6. Моногамия экономически эффективна: он тащит мамонта, она подметает пещеру
Об эволюционных преимуществах моногамии часто говорят в контексте выхаживания потомства. Когда человек стал прямоходящим и с большой умной головой, рождаться ему пришлось фактически недоразвитым и совершенно несамостоятельным, а затем годами дозревать, повиснув на родительской шее. Логично предположить, что вынужденная кормить грудью женщина не может добывать достаточно еды для себя, ей требуется кормилец и помощник, а разделение труда — естественное в производственной домашней ячейке и модели «секс в обмен на пищу» (создана Оуэном Лавджоем, в России популяризируется сотрудником Палеонтологического института РАН Александром Марковым).

Однако ещё логичнее пойти и посмотреть, как живут племена охотников и собирателей, дожившие в первобытном состоянии до наших дней. Эволюционный биолог Джаред Даймонд показывает на примерах исследований на двух разных континентах — в Парагвае и Танзании: женщины-собирательницы без изнурительного труда обеспечивают себя и детей достаточным количеством еды, причём калорийность её даже выше, чем добыча охотника. Охотники же приносят мясо не жене и детям, а всей деревне. И правильно делают — в небольших сообществах крайне важны кооперация и возможность положиться на соседей в трудное время. Если охотник всегда приносит добычу для всех, то когда он, скажем, сломает ногу, ни он, ни его семья не останутся без мяса.

Кстати, женщины в исследованных селениях регулярно ходят погулять, но их браки совсем не страдают. Причём предпочитают женщины для адюльтера удачливых охотников, и есть теория, что те охотятся, в том числе чтобы показать свою доблесть и получить интрижку на стороне, а вовсе не ради обеспечения любимой и общей пещеры.

7. Мужчине требуется уверенность в собственном отцовстве
Ценность отцовства появилась сравнительно недавно — при переходе от охоты и собирательства к возделыванию земли. До того (примерно 95 % времени существования человека как вида) люди жили в чудовищной по нашим меркам в нищете и почти без собственности, зато не слишком напрягались. Женщины бушменов кунг-сан из пустыни Калахари и сейчас тратят на поиски еды на всю семью около 15 часов в неделю — два рабочих дня в привычных нам цифрах. Всё остальное время они спят, ходят в гости в другие деревни, развлекаются, проводят ритуалы и занимаются рукоделием. Зато переход к сельскому хозяйству сделал возможным появление заметных излишков продуктов и начал битву за природные ресурсы. Женская репродуктивная функция тоже превратилась к ресурс, ведь дети — это рабочие руки, и чем больше рук на поле, тем зажиточнее домохозяйство.

Фридрих Энгельс после прочтения классического труда основоположника теории социальной эволюции Льюиса Генри Моргана «Древнее общество, или Исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации» написал свой — «Происхождение семьи, частной собственности и государства». По Энгельсу, земледелие породило собственника, возможность оставлять наследство потребовала родного наследника, а репродуктивная функция женщины превратилась в выгодный объект купли-продажи, поэтому женскую сексуальность взяли под контроль и придумали для неё моногамию.

А вот собирателей идея личного отцовства особо не трогала, да и откуда им было знать о тонкостях зачатия и внутриутробного развития? Современные собиратели, которых не коснулись блага среднего образования, очень часто практикуют общее отцовство, когда все мужчины племени заботятся обо всех детях. Например, исследователь племени кулина Дональд Поллок выяснил, что те верят, будто беременность начинается, когда женщина наберёт достаточно семени, её требуется буквально накачать спермой. Поэтому женщина занимается сексом со всеми, кто ей нравится, в надежде заполучить от каждого какие-нибудь привлекательные качества для своего ребёнка. А мужчины упоминавшихся выше мосо считают собственными детьми только детей сестры.

Для ребёнка такой подход гораздо выгоднее нахождения в моногамной парной семье — о нём всегда кто-нибудь да позаботится, а значит, резко вырастают шансы на выживание. Так что эволюция и выживание человека как вида — на стороне женских неупорядоченных связей и различных моделей распределённого отцовства, а моногамия и требование только одного официального отца — изобретение патриархата.

8. Моногамия — способ для мужчины обеспечить передачу своих генов
Вовсе нет. Если партнёрша бесплодна, у партнёров существует серьёзная генетическая несовместимость или они носители одних и тех же рецессивных генов, способных угробить их потомство, моногамия всё только портит. В мире без генетических анализов гораздо умнее иметь секс с разными женщинами, кто-нибудь из них да родит твоих детей, а кто-то из тех выживет.

Женщине имеет смысл заниматься сексом с разными мужчинами по той же самой причине: если мужчина бесплоден, либо несовместим, либо даёт нежизнеспособное потомство, её собственные гены не передаются потомкам, и к тому же она получает только лишний труд по рождению рано умирающих детей, а в случае невозможности забеременеть и выкормить ребёнка — слишком выматывающие частые менструации. Малкольм Гладуэлл приводит исследования Беверли Штрассман, объясняющие, как до последних пары сотен лет у регулярно рожающих и кормящих грудью женщин случалось не более сотни менструаций в течение всей жизни. Сейчас — около 400, другие подсчёты склоняются к 500 (сказывается более раннее наступление первой менструации, раньше она происходила лет в 16, а не 12–13, как сейчас). Даже склочный эффект предменструального синдрома некоторые исследователи объясняют необходимостью отпугнуть партнёра, чтобы расчистить место для других мужчин и прекратить наконец истекание кровью (впрочем, есть и другие версии).

Известный антрополог Хелен Фишер в своих работах подробно объясняет, как человека создали кооперация, сотрудничество и склонность избегать конфликтов внутри сообщества. Фишер — адепт эволюционной моногамии, но на самом деле её выкладки логичнее укладываются в оправданность промискуитета. К модели социальной мягкости мужчина получил уникальный инструмент борьбы за продвижение собственных генов, а именно большой пенис — самый крупный и толстый (в эрегированном состоянии) среди всех гоминид. У человекообразных обезьян пенис по отношению к размеру тела тем меньше, чем меньше у самок свободного поведения. Например, гориллы держат гаремы и гаремовладельцы — огромные и сильные, чтобы отпугивать потенциальных желающих от своих самок, а член у них крошечный и коитус чисто символический. Вдобавок форма головки человеческого члена, по мнению ряда исследователей сексуального поведения, еще и обусловлена задачей «вычерпывать» в процессе сперму предыдущего посетителя влагалища (подробнее об этом пишет Джуди Даттон в книге «Любовь и секс. Как мы ими занимаемся»).

Мы привыкли думать, что мужчины от природы мечтают быть у женщины первыми, но вообще-то природа намекает, что хорошо бы каждый день оказываться последним — и неважно, сколько их там до тебя было. Таким образом и конкуренция между разными самцами за репродуктивное воспроизводство сохраняется, и остаётся возможность эффективно поддерживать социальное равновесие.

9. Моногамия родителей — единственный способ выживания для потомства
В разговоре «за моногамию» в качестве аргумента можно услышать историю о том, как всё те же самцы обезьян убивают детёнышей, рождённых самкой от другого отца. Но люди тоже убивают, и не только чужих, так что давайте не очернять обезьян. К тому же человекообразные обезьяны — не однородная масса, среди них множество видов с самыми разными сексуальными стратегиями. Например, только гиббоны моногамны, живут парами, а не большими компаниями, как люди, и крайне редко занимаются сексом — исключительно для размножения. Мелким невезучим гориллам-неудачникам не остаётся вообще ничего, но постаревшего владельца гарема запросто спихнёт более молодой и крепкий, самки скучать по нему не станут. Самцы шимпанзе могут подраться за самку. Зато бонобо, ближе всех стоящие к человеку на эволюционной лестнице, практикуют матриархат, беспорядочный секс и общее отцовство, единственные среди человекообразных обезьян занимаются сексом лицом к лицу и даже придумали сексуальное взаимодействие между самками. Они трутся гениталиями и так устанавливают мир и любовь в своём обществе — до такой степени, что среди самцов бонобо крайне низкий уровень стресса.

Знаменитый исследователь приматов Франс де Вааль уверяет, что истоки человеческой морали у обезьян искать можно и нужно, но вообще-то эволюции на нравственность наплевать, она просто перебирает новые и новые возможности, а выживают те, кому повезло, и существующая стратегия срабатывает в текущих условиях. И не забывайте о всё тех же искажениях восприятия. Например, мы расцениваем поведение гиббонов как верность партнёру, но у гиббонов нет сознания и культуры, позволяющих им делать этический выбор в пользу верности, — они просто следуют заложенным в них репродуктивным стратегиям. В то же время «рогоносцы» бонобо никогда не поймут концепцию распущенности, зато уровень смертности самцов у них в два раза ниже, чем у драчливых шимпанзе.

10. Только моногамия обеспечивает такую необходимую эмоциональную близость
Каждый раз, когда мы говорим об антиподах моногамии, в голову приходят беспорядочные связи с малознакомыми людьми, опасность, неизбежное осуждение общества и трагичный финал. Однако наши предки жили на планете с невероятно низкой плотностью человеческого населения и могли за всю жизнь встретить не больше 150 человек. 150 — так называемое число Данбара — описывает максимальное количество дружеских связей, которые человек способен поддерживать одновременно. Кристофер Райан и Касильда Жета в книге «Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времён до наших дней» указывают, что и сейчас племена, численность которых превышает 150 человек, разделяются на два, поскольку жизнь в такой общине требует плотных дружеских взаимодействий.

150 (то есть верхняя граница) кажется большим числом, но, если заниматься сексом с абсолютно всеми из них, с кем пересекаешься по возрасту, симпатии и сексуальной ориентации, это не превысит средних показателей по количеству связей обычного жителя большого города. Более того, в общине можно и спать с разными людьми, и делить с ними воспитание детей, и домашнюю работу, и добывание пищи, что только укрепляет связи и взаимопонимание. Даже современные полиаморы зачастую стремятся к стабильным связям с минимальным количеством участников, а свингеры нередко дружат семьями.

Стремление к новизне и смене партнёров, так присущее человеку, не отменяет современного идеала глубокой личной связи, обеспечивающей удовлетворение от жизни и моральную поддержку. Нам всем необходимы любовь и близость, но пора признать, что секс — не цена за отношения, не путь к построению семьи, что он может быть ничего не значащим наслаждением или, наоборот, усилить имеющиеся дружеские узы. Секс — это часть жизни, которую мы можем использовать как хотим или не использовать вовсе. Однако уверенность, что один партнёр автоматически сделает кого-то счастливым и при этом обязан радоваться моногамии и ничего другого не желать, совершенно не реалистична.