Перечитываю Ивана Ефремова, в этом году некогда культовому роману "Лезвие бритвы" исполняется 50 лет! Любопытный эпизод повстречался, см. ниже. Не было в 60-е годы тематических клубов по интересам, бедные bdsmщицы тех непростых времён перебивались, как могли, даже профессии выбирали себе соответствующие.

"Они подошли к поликлинике, и Сима проводила Гирина до дверей хирургического кабинета, прикоснувшись к его плечу.
Принимала высокая стройная женщина-хирург в длинных сверкающих серьгах, с "перекисными" локонами. Едва бросив взгляд на палец Гирина, она спросила:
– Будем вскрывать?
– Будем, – спокойно согласился тот. Врач прищурилась и дала распоряжение сестре. Когда все было готово, хирургиня бесцеремонно прощупала границу флюктуации, причинив Гирину порядочную боль. Он поморщился.
– Ничего, ничего, надо быть мужчиной, надо терпеть!
Она принялась за дело, но так безжалостно, что, будь на месте Гирина другой человек, он, несомненно, застонал бы от боли. И в то же время нельзя было отказать врачу в умении: разрез прошел точно, не глубже, чем надо. Гной и кровь вышли, а хирургиня все продолжала ковыряться в ране и даже проскребла ее, вооружившись ложкой. С раскрасневшимися щеками, она часто взглядывала на своего пациента.
– Больно, но надо терпеть… надо терпеть! – приговаривала она.
Это надоело Гирину. Он понял, что имеет дело с врачом-садистом. Это переразвитие элементарно необходимой жестокости очень редко, но все же попадается среди медиков, на несчастье тех, кому приходится с ними встречаться.
– Довольно, – резко сказал он, – все, что нужно, сделано. Закладывайте тампон и давайте перевязку. Вы мясник, а не хирург!
Блондинка побледнела от негодования:
– Что вы понимаете, неженка, как большинство мужчин. Незачем было приходить, если боитесь боли. Оскорбляете врача, который вас же лечит. Сестра, сделайте ему перевязку!
– К вашему сведению, я сам хирург, военный вдобавок. И мне в моей практике пришлось дисквалифицировать одного – вроде вас.
– Не понимаю, о чем вы говорите. – Голос женщины дрогнул. – Сейчас вас перевяжут, и уходите. У меня еще много больных.
– В приемной никого. Прежде чем написать предупреждение о вашей социальной опасности, мне нужно узнать…
– Уходите! – визгливо крикнула она и вдруг осеклась, увидев пронизавшие ее насквозь глаза Гирина. Колени ее подогнулись, и она ухватилась за край операционного стола.
– Когда вы начали получать удовольствие от причиняемых вами страданий? – властно спросил Гирин. – Вы знаете это, глубоко спрятанное, тайное даже от себя самой.
– Я… я не знаю.
– Когда?! – Вопрос хлестнул, как бич.
Женщина опустила голову, всхлипнула.
– Я раньше не знала, а потом заметила сама… – И внезапно, к изумлению медсестры, высокомерная женщина залилась слезами. Гирин вздохнул с облегчением и встал.
– Запомните это! Запомните крепко, на всю жизнь. Следите за собой. Это пройдет скоро, если вы будете как следует бороться. Я навещу вас и проверю через год. Вы будете оперировать в моем присутствии. Вот телефон – позвоните.
– Я сделаю это, я буду стараться…
В приемной Сима встала навстречу. Гирин извинился за задержку, объяснив, что пришлось немного поговорить с хирургом.
– У нее обнаружился психологический сдвиг, это иногда бывает, но для врача крайне опасно, потому что врач держит в руках человеческое страдание. Если это не подавить.
– А вы подавили?
– Кое-что удалось. Я редко пускаю в дело внушение, но без него мне было бы не сломать брони наглости и лжи, в которую одеваются такие субъекты.
– Ой, Иван Родионович, вам бы походить по некоторым учреждениям! Почему-то скрытые садисты встречаются именно там, куда люди несут свои надежды, просьбы и страдания. Ведь приходишь и видишь, как тебе отказывают с наслаждением, грубо, стараясь унизить, причинить боль."

(взято отсюда – http://www.loveread.ec/read_book.php?id=4536&p=155)